Теперь я знаю, почему погибла когда - то моя деревня. Кто сжёг её, потому что считал это правильным и кто виновен был в том, что это случилось.
Не обычный мужчина, что помогал раскопщикам лучше ориентироваться на местности, лишь по неосторожности позволивший принести в дом дьявола. И вовсе не статуэтка, которую столь неосторожно разбили мои родители, даже не предполагая, чем для них всё это обернётся.
Лишь я. Та самая Зия Рашид, что клялалсь когда-то, что Боги до конца дней её будут врагами за всё, что сотворили они с Египтом, а затем столь легковерно отрекшаяся от этой клятвы. Не потому, что испугалась возрождения Богов, что всё с большей легкостью находили себе человеческие формы. Меня с детства учили сражаться с ними. 
И уж точно не потому, что посчитала эту сторону выгоднее для себя. Я не раздумывая отдала бы свою жизнь за то, во что верила, если бы хоть кто - нибудь, дал мне хоть малейшую гарантию того, что я смогу спасти чьи - то жизни.
Но это осознал мой мудрый наставник Искандер  и теперь, проведя достаточно времени рядом с Кейнами, давно заручившимися поддержкой Богов, я поняла и то, что их путь - единственный наш шанс на спасение, если Апоп возродится. И мне не нужно долгих разговоров и объяснений для того, чтобы понять, что не все Боги - враги магов, Дома Жизни в частности. В конце концов, многие из них, вроде Беса, зарекомендовали себя довольно - таки с неплохой стороны. Я не могла даже представить ранее, что на такую жертвенность способны египетские Боги, в то время, как маги трусливо прятались по своим норкам, искренне надеясь, что их не заденет. 
Война не будет посвящаться лишь кому-то. И как только Апоп возродится, не останется никакой разницы между тем, какой Ном мы представляем и в кого верили при  жизни. Лишь горстки праха и пепла - вот, во что обратимся мы, если не объединимся и  не будем сражаться вместе. Никто из смертных и Богов не способен противостоять Апопу ни в одиночку, ни даже объединившись. Либо мы найдем один, общий путь, по которому пройдем все вместе, либо ...
Моя деревня, Аль-Хамраканан, была погребена под песками когда-то, вместе со всеми, кто в ней жил, кроме меня. Огромным чудом я уцелела на месте этой трагедии и была спасена Искандером, что до самой смерти был главным моим другом, наставником, и отцом - единственным, кому я могла верить в этом мире. Но и он погиб, сделав единственное перед своей смертью - защитив меня. Пусть и ценой моих страданий, которые вряд ли мог бы мне пожелать, будь у него хоть какой-нибудь выбор.
Я до сих пор, так и не научилась спать спокойно. Всё снова, словно  я испытываю это каждый раз, лишь очутившись в своих сновидениях, я чувствовала, как языки пламени лижут меня, и где-то в отдалении, словно она уже покинула этот мир, и отправилась в Дуат, в  странствие, кричит моя мать, выкрикивая моё имя. Я, совсем маленькая тогда ещё девочка, помню и то, как огонь забрал моего отца. Тогда мне казалось, что это всего лишь очередная совсем не веселая шутка, после которой хочется плакать. Мне было страшно и я завала своих родителей, когда вокруг все рушилось, и мне было горячо...очень горячо. Мне нужны были мама и папа, чтобы помочь мне, защитить меня. Я видела вокруг лишь огонь и чувствовала, как  задыхаюсь. А последнее, что я помню - руки, которые прижали меня к себе, и успокаивающий голос. А  больше . . .
Не знаю, для чего сделал это Искандер перед своей смертью, но вновь и вновь я проживала этот момент, заключенная в той гробнице.  Та защита не позволяла обнаружить Апопу меня и найти посох и цеп, принадлежащие Ра - царю Богов, которые сжимала я в своих руках. Но до того момента, как поддавшись своим чувствам, Картер освободил меня, вновь и вновь должна была проживать самый страшный день в своей жизни, не осознавая  того, что всё это - не более, чем возвращающиеся воспоминания. Мой самый страшный кошмар не отпускал меня  до того момента, пока я не была вызволена из своей гробницы, и не вернулась в мир смертных. Утратившая защиту Искандера от посягательств Апопа, но наверное, ставшая сильнее. Ведь что, как не истина, делает нас мудрее, и опаснее для тех, кто думает нам противостоять?
И что еще, так сильно, как она, может быть для нас опасно?
Теперь я знаю, почему была разрушена моя деревня. Не потому даже, что мой отец, помогавший исследователям находить безопасные тропы, присвоил  себе статуэтку, которая в итоге оказалась "чехлом" для демона, которого выпустили на свободу. Да, я не чувствовала ни малейшей вины за всё произошедшее в Красных Песках, хотя бы потому, что была не более, чем маленькой девочкой, от которой ничего не зависело, и которая лишилась обоих родителей, и родного дома, в один вечер.
А  оттого лишь, что Богам известно будущее куда лучше, нежели нам. И Апоп знал, что  рано или поздно, но Ра выберет меня в качестве той, что достойна будет представлять собою силу царя Богов. Он удалился на покой, но ему нужен был проводник - солнце, которое не спалит того, кто подумает только явить его собою. И увы, теперь загадка, почему именно огонь был мне никогда не страшен, и не вреден, хоть от него я чуть и не погибла когда-то, перестала быть такой уж актуальной.
Апопу нужно было уничтожить маленькую девочку, которой суждено было стать следующим убежищем главного его врага. Хотя конечно, запертый в темницу, благодаря усилиям магов Дома Жизни, исполнить свои желания он не сумел. Всю деревню, в которой я росла, он - да, сжег дотла, не оставив никого в живых. Но я . . .Та, которая была нужна ему на самом деле, всё ещё  была жива. И Ра уже выбрал меня,  в качестве проводника своей силы.
Всю мою жизнь меня обучали магии, способной сразить Богов. Теперь же я готовилась умереть, сражаясь на их стороне. Не думаю, что в схватке с Апопом, несмотря на силу Ра и наше объединение, у меня выйдет остаться в живых. Надеюсь только, что устрою этой чешуйчатой твари максимальный урон.
За маму, за папу, за отца Искандера. Все они погибли лишь потому, что этот Змей решил вернуться. И хотел уничтожить меня, зная то, что я приму Ра, сколько бы не сопротивлялась пути Богов. Мне нечего было противопоставить тогда ему - когда я была маленькой девочкой. Но мне бы правда хотелось, чтобы расправиться тогда он решил со мной одной. Тяжело было  тащить груз сотен смертей на себе. Осознавая, что всё это случилось лишь потому, что Ра когда-то в будущем, будучи немощным стариком, должен был выбрать меня.
И хоть у меня есть право, но нет времени на сожаления. Можно долго плакать  о том, что случилось со мной или со всеми нами, в этой беспощадной войне. Кейны лишились обоих родителей, а я - своих отца, и мать, и человека, который был для меня всем. Я  многие месяцы провела в гробу, бесконечно оказываясь в собственном Аду, что не отпускал меня даже на малейшее мгновение. И я потеряла даже то, что мне казалось всегда незыблемым - веру в то, за что сражалась.
Но Искандер воспитал меня настоящим воином, как я надеюсь, мне не хотелось бы его разочаровать. А значит - готовым к любым битвам на благо Дома Жизни. И я знала, что никогда не смогу отступить от этого - отвернуться малодушно от всего, что должна была защищать. Да, меня готовили биться с Богами, а теперь я должна была выступить против самого Хаоса. Но велика ли была разница, если воевать, так или иначе, нужно было со злом? Да, теперь Боги были нашими союзниками, а не врагами (в большинстве своём). Но как ни крути, я осталась прежней Зией Рашид. И если это понадобится, то ни на малейшую секунду я не начну сомневаться в выборе - моя жизнь или сохранение мира. Я в восемь лет клялась, что погибну, если это поможет спасти мир. А разве кто - то нарушает свои детские, но такие искренние клятвы?
В  то время, как другие дети играли в игрушки и капризничали, что не хотят есть кашу, что предлагают им родители, я обучалась боевой магии и не единого раза не жаловалась, когда в очередной раз хлысты, или огонь, ударяли по моей коже. Я была виновна в том, что пропустила удар врага и я за это платила. Простой принцип для тех, кого готовит Дом Жизни. Мы не учились быть "классными магами". Мы учились быть лучшими и ни перед чем не останавливаться. Даже если цена будет непомерно высока - наша жизнь.
Но что она стоит на фоне общего блага? Чего стоим мы все, когда речь идёт о сотнях людских жизней?
Хотя, раньше меня учили тому, что наши враги - Боги. Не маги из других Номов и вовсе не свихнувшиеся фанатики, внезапно решившие, что они лучше остальных. Боги были прокляты магами. И вся наша жизнь состояла из того, что мы учились с ними воевать - с главными разрушителями Египта.
- Кто ещё,-  говорили нам, - как не они, разрушили Великую цивилизацию, своей непомерной гордостью, и жадностью?     Современный Египет - лишь остатки былого великолепия, источника силы.
Но теперь я знаю, что дело вовсе не в Богах. И люди, и маги, столь же охочи до разрушения и власти, сколь и Боги. Не стоит винить кого-то, уподобляясь ему же. И если выбор идёт между поглощением солнца, Хаосом и эгоистичными властителями божественной сущности, решившими вновь наводнить этот мир, то пожалуй, я выберу второе. С Богами, в отличии от Апопа, хотя бы можно справиться или договориться.  В зависимости от того, о ком идет речь. У нас всех есть как убеждения, так и сила. И я умею управляться и тем, и тем.
  Хотя сегодня, вдали от Кейнов и разгорающейся постепенно войны, после освобождения Апопа, мне не хочется слишком много думать о том. Стоя на коленях и закрыв глаза, молча молюсь  я о том, чтобы души родителей моих, блуждая в глубинах Дуата, обрели лишь покой. Двое из них были обычными людьми,  а третий - Великим магом, жившим на этой земле не одно столетие, и обучивший меня многому из того, что он знал. Но все они и каждый из них, достойны были обрести наконец покой. Ну, а мы ...оставшиеся здесь, будем сражаться за то, за что они погибли.
Обычно, когда я посещаю Аль-Хамраканан, никто не трогает меня. Этот путь забыт и бедуинами, и случайными странниками, исследующими пустыню. Выжженная с лица земли деревня, навсегда исчезла со всех карт, и не оставила после себя никакой истории, кроме случайно упоминаемых пожаров. Но место, связанное с сотнями жертв, навсегда было забыто людьми и Богами, которым не было никакого дела до подобных трагедий.
Это стоило чего  - то только для меня - единственной выжившей в том Аду, что был послан на эту деревню. Но как ни странно, только место, что было самым страшным моим кошмаром, было единственным, где я могла найти успокоение. 
Меня страшат мои признаки безумия, после того, как Ра даровал мне Хепри. Я приняла этого жука лишь потому, что не могла отказать седовласому  и неразумному богу Солнца, не способного олицетворять могучую божественную силу против Апопа. Мне, как той, что сопровождала и защищала его, это казалось чем-то не более, чем актом доверия со стороны старика, утратившего кажется, все возможности для сражений. Одно из олицетворений Бога Солнца я приняла не слишком долго раздумывая, от него не стоило ждать подвоха.
  Но затем я перестала контролировать себя. И один лишь только рассказ Сейди о том, как я спалила половину из того, что принадлежало Богам, а затем зашла в кипящую лаву, хватая за глотки забытых Богов, заставил меня испугаться. Точно также, добывая книгу Тота, я не помнила о том, что сожгла живого золотого быка и чуть не сотворила тоже самое со своим другом Картером. Это круто наверное было, в те моменты, когда речь шла о врагах. Но кем, шаг за шагом в своем небытии, я становилась для своих друзей? А ведь я правда, не помнила ни единого момента из того, что сотворила. Мне не хотелось их пугать, но я становилась одержима и Ра больше овладевал мною, чем я того хотела. Смерть  и огонь, защита любой ценой. Владыка не знал жалости и сомнений, и постепенно, по мере того, как становились мы с  ним одним целым, стирались они с моей души.
А я всего лишь хочу хотя бы немного спокойствия. Мне не нужно слишком многого и даже каких-то особенных условий для того, чтобы его ощутить. Нахожусь в домике, которого не существует давно и он находится под землей. Но моей магии хватило на то, чтобы восстановить обстановку, что когда-то царила в нем. И именно сюда я приезжаю каждый раз, когда мне нужен совет или помощь. Или хотя бы просто напомнить своим родителям  о том, что я не забыла о них, я  о них помню. Это - наше особенное место. Где мы можем побыть с ними наедине, без постороннего вмешательства. Хоть лица их, надо признаться, из памяти моей стерлись.
Звук тихих шагов заставляет меня вздрогнуть и открыть глаза. Ещё один - вскочить и приготовиться к атаке. Это  - первое и главное, чему меня учил мой отец Искандер, пока был жив. Никто не друг, пока не докажет обратное. И если кто -  то узнал о твоём тайном месте, то приготовься к тому, что это может быть совсем не твой закадычный приятель.
Мы на много метров под землей. Всё то, что представляли собой когда-то Красные Пески, давно осело. И теперь там, где находился когда-то мой дом, лишь густые пески, с которыми я никогда не справилась бы, не обладая магией. Но так как она мне дарована, я могу позволить находить себе уединение в этом месте, что когда-то был моим домом, не больше, не меньше. Хотя гостей я, как помнится, отнюдь не приглашала.
Сжимаю материализовавшийся посох в одной руке и огонь во второй, готовясь ко всяческого рода гостям, в этом самом неожиданном месте. Я отнюдь не удивлена - встречала вещи и куда более странные, нежели это неожиданное посещение. И всё же, мне интересно, кто посмел заглянуть в эти забытые пески, явно желая встречи со мной - иного мотива я не вижу. Хотя конечно, ответ вселяет в меня лёгкую растерянность.
Я  знаю, кто этот взрослый мужчина с лохматым ёжиком волос на голове, он сам по себе, не вызывает у меня опасений. И пусть нам не удавалось никогда общаться полноценно, лишь пересекаясь изредка по делу, мне всё же кажется, что мы не враги. В конце концов, в последний раз, когда мы пересекались, он был Богом, что давал неплохие советы нашей команде, руководствуясь своими причинами, а выглядел... Да, он был другим. И если будь  я просто магом, я бы не узнала его, то сейчас, имея в своем распоряжении силу, и мысли Ра, прекрасно могла понять, кто он есть. Не самый ожиданный гость в этом подземелье. И что ему надо от меня, я откровенно говоря, представляла с трудом. 
- Анубис... Не спрашиваю, констатирую факт. В том, что это именно он - Бог загробного царства, не возникает никаких сомнений. И даже возможности его появления тут, к великому сожалению, ничуть не удивляют меня. Как известно, легко являться Богу похорон в тех местах, где когда-то смерть произошла. А тут .  . . Тут было огромное кладбище.
- Что - то случилось с  Кейнами?  Это - первая мысль, что  меня посещает. Хотя, я странно чувствую, что не угадала. Достаточно взглянуть  в его глаза и просто попытаться прочувствовать его эмоции - напряжение с редкими всполохами неуверенности. Не представляю даже, что могло бы заставить Бога прийти ко мне с такой гаммой чувств, но создается ощущение, что ничего хорошего это для меня не представляет. Либо с Ра, либо с Апопом, либо я плохо понимаю по-прежнему, что чувствуют Боги, и что - то случилось все - таки с неугомонными братом, и  сестрой. Но в любом случае, неизвестность утомительна. И я заставляю исчезнуть и посох, и огонь из рук, чтобы не создавать напряжённой обстановки. Анубис не был мне врагом, а  я не чувствовала с его стороны ничего опасного для себя. Хотя конечно, бдительность не теряла и внимательно наблюдала за каждым его движением. Где-то там, вне этого обустроенного и защищенного подземелья, идёт война. Уверена, Бог похорон это понимает и на меня не в обиде. А ведь встреться я с  ним на годик раньше, как минимум  - попыталась бы сжечь заживо, и произнесла необратимое проклятие. Суровые времена - странные решения. И хочется верить, что те, кто это утверждают, действительно на твоей стороне.

Принцип постоянства скорости света противоречит классической механике, а конкретно — закону сложения скоростей. При выводе последнего используется только принцип относительности Галилея и неявное допущение одинаковости времени во всех ИСО. Таким образом, из справедливости второго постулата следует, что время должно быть относительным — неодинаковым в разных ИСО. Я раздраженно захлопываю очередную книгу, пренебрежительно швыряя ее в стопку точно таких же, и потираю переносицу двумя пальцами. Черт возьми. Кажется, я уже пошел по третьему кругу, эту информацию я точно уже читал. Только она не дает мне ровным счетом ничего. Абсолютно ничего, уравнение скорости все равно не складывается, мне не хватает слишком многих кусочков для решения этого . Мне нужно стать быстрее, просто необходимо, сейчас, как никогда раньше. Я упорно не принимаю идею о том, что моя новая одержимость повышением своих возможностей связана с тем фактом, что еще один человек, которому мы доверились, использовал нас, предал, обвел вокруг пальца. Черт подери, он всегда был на сотню шагов впереди нас, всегда знал все наши планы. Как же он, должно быть, веселился. Признаю, что такое количество физической информации успешно вытесняет все мои собственные переживания. Мой мозг постоянно должен быть чем-то занят; анализировать, высчитывать, вычислять. Если не здесь, то на работе, где я тоже пытаюсь закопаться в отчетах и экспертизах по самое горло. Да, пожалуй, у меня могут быть небольшие проблемы. Но, полагаю, такое простительно, учитывая, что мы встали на одни и те же чертовы грабли с чертовыми спидстерами, втирающимися в наше доверие. Я не могу больше злиться, физически во мне нет для этого сил, есть только ненависть к самому себе, своей глупости и наивности. Мне хочется избавиться от этого хотя бы дома с Пэтти. Я честно пытаюсь оставить свою крайне проблематичную супергеройскую жизнь за дверями нашей уютной квартиры, только разве это возможно. Мне просто повезло, что Пэтти – самая понимающая и самая замечательная девушка на свете, которая, кажется, уже смирилась с моими кошмарами по ночам, привыкла к моему иногда странному поведению, внезапным молчаливым приступам нежности, когда мою голову посещают очередные пугающие мысли. Я пытаюсь рассказывать ей все, что меня волнует, чтобы не отталкивать своими секретами и молчанием. Как выяснилось, такая тактика не очень хорошо работает. Пэтти была особенной, и я был готов на многое, чтобы поддерживать наши отношения. Без нее рядом мне было бы намного сложнее. Как мне хочется заснуть и проснуться, когда эта неразрешимая ситуация уже разрешится как-нибудь сама собой. У меня есть подозрение, что девять месяцев комы были лучшим временем моей жизни. Самым спокойным, по крайней мере. Обреченно стону и роняю голову на сложенные на столе руки. Дерьмо. Все это просто какое-то дерьмо. 
    - Здравствуйте, у вас ужасная система охраны против спидстеров, – я вскидываю голову так резко, что что-то в моей шее хрустит. Требуется намного меньше обычной секунды, чтобы я окинул взглядом незнакомца и подлетел к нему, взметая вверх листы бумаги и скидывая на пол парочку книг, лежащих ближе всего к краю стола, пригвождая ладонями мужчину за плечи к стене. Мне очень хочется нецензурно выругаться. - Что за.. Кто ты? – растерянно и напряженно спрашиваю я, хмуря брови и более внимательно осматривая вошедшего. Странный шлем, кожаный костюм. Спидстерский костюм. Мысль, что я сам, в общем-то, не в костюме, приходит в мою голову чуть с запозданием. С другой стороны, незнакомец явно и без того знает, что я Флэш. Можно мне просто поорать тут? Твою мать, ну как? Как на этот раз? Я так устал, это уже не выразить обычными словами. Моя жизнь превратилась в совершенно не смешной ситком. Ради всего святого, я недавно дрался с огромной акулой. Огромной. Говорящей. Мыслящей. Акулой. А до этого с еще более разумной гориллой. Что это, если не издевательство? Подразумевалось, что хорошие поступки, которые я совершаю, должны окупаться и возвращаться ко мне обратно хорошими событиями. Пока что у меня ощущение, что судьба просто надо мной смеется. Громко. Очень громко. Ну, можно порадоваться, что этот спидстер, хотя бы, не скрывает, что он спидстер. - Очевидно, что ты знаешь ответы на свои вопросы, Джонни Квик, –раздраженно закатываю глаза. Его имя мне не говорит ровным счетом ни о чем. Бросаю быстрый взгляд через плечо и вижу крайне недовольных и настороженных Кейтлин и Циско.  Они стоят чуть поодаль, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдают за вторгнувшимся в нашу святая святых мужчиной. - И этот парень не безобиден, так что лучше тебе вести себя хорошо и сразу сказать, что тебе нужно от нас. Ты выбрал не лучшее время для того, чтобы заводить знакомства тут, – не могу контролировать себя и свой голос, поэтому все выходит как одна большая угроза. Циско был крайне безобидным, особенно по сравнению с Ревербом, но зачем же раскрывать все карты сразу. Следующие его слова заставляют меня насторожиться еще больше. Понять, о ком он говорит, не составляет особого труда. Воспоминания о том, как двойник Кейтлин пытался превратить меня в ледяную статую и убил Джо с той Земли, все еще свежи. Озадаченно прищуриваюсь, все еще упираясь своими ладонями в его плечи. Две бутылки в его руках изрядно меня напрягают, как и вся нелепая ситуация в целом, но это пока что не главная проблема. Откуда он знает Киллер Фрост? Вряд ли его подослал Зум (упрямо отказываюсь называть его Джеем, мой мозг все еще отторгает эту информацию), это уже бесполезно. - Ты знаешь Киллер Фрост? Ты с Земли-2? – Если да, то как он выжил, вряд ли Зум Джейджейджей, признай это оставил бы его вообще в живых.  Так что, либо он очень хорош в выживании, либо он заодно с Зумом. У меня нет возможности верить в первый вариант, как бы этого ни хотелось, теперь я настроен крайне скептически ко всему вокруг себя. Это напоминает легкую паранойю.
     Он спас.. А. Так вот, что это было. Я думал, что в принципе не успел, и их уже спасли спасатели, оказывается, вот оно что. Я тогда разбирался с кем-то другим и физически не мог быть в двух местах. Неопределенно морщусь, как бы принимая тот факт, что этот парень, вроде неплохой. В голову упрямо лезут мысли о докторе Уэллсе, который стал мне наставником, Джее, который стал нашим другом. Да, простым спасением детишек нас не подкупить. Тем не менее, я перестаю пытаться вдавить Джонни Квика в стену нашей лаборатории, делаю один шаг назад и скрещиваю руки на груди, недовольно поджимая губы. О, может, он ждет от меня благодарности за помощь на пожаре, но это просто случайность.
    Да-да, мы с тобой напьёмся в хлам, я тебе обещаю. – Вот иногда наступает такой момент, когда ты сам понимаешь, что не отдаешь отчет своим действиям. Когда ты настолько устаешь от всей дерьмовости ситуации, в которой ты застрял, что тебе уже искренне наплевать, насколько хуже все может стать. Обычный алкоголь никак не влияет на спидстерский организм, спасибо метаболизму, поэтому его употребление может принести лишь легкое моральное удовлетворение, и то только те две секунды, что он обжигает горло. В свои 27 я уже пришел к грустной стадии, когда нельзя утопить свои печали в стакане чего-то крепкого. Не то, чтобы я в принципе был таким человеком. Алкоголь никогда меня особо не привлекал. Но, все мы знаем, не пожалеешь, пока не потеряешь, или что-то в таком роде. Джонни Квик был абсолютным незнакомцем, он просто вломился в лабораторию, нахамил моей команде и теперь предлагал мне что-то сомнительное и непроверенное. После всего, что произошло, я должен был сказать совершенно не то, что на самом деле слетело с моего языка. - Подумай лучше о своей девушке, – раздраженно бормочу я, мне было все равно, есть она у него или нет. В одно быстрое движение я меняю свою одежду на костюм, оставляя маску убранной. - Я знаю одно неплохое место. Расскажешь мне, откуда взялось то, что ты предлагаешь пить. И кто ты вообще такой. Догоняй, – с этими словами, под крайне удивленные взгляды своих друзей, я срываюсь с места и направляюсь на крышу CC Jitters.

После драки всё остальное
как будто звучит слишком тихо в жизни.

  Мы всегда совершаем глупости ради другого человека из - за привязанности, или из - за любви. А может просто из чувства долга, мы можем пойти на что угодно, это неконтролируемое чувство на уровне инстинктов. Ведь жизнь может приподнести сюрпризы, и хорошие и плохие. Но ты помнишь, где - то глубоко, человека который был для тебя всем, для которого ты многим жертвовал, даже смог отказаться от него, ради него же. Только такие люди, становятся ниточкой к прошлому, к настоящему, потерянному я. Жизнь делится на до и после. Только по доброй ли мы воле, все это испытываем? Почему так многое в жизни происходит именно против нашей воли, как будто мы где - то проширафились, и тепеть будем платить за все это до конца жизни. Хотя сказать по правде каждому из нас есть, за что платить.
  Жизнь Куина, была наполнена событиями, которые сломали бы любого, но он наоборот каждый раз словно возраждался над проблемами, идя дальше, принос все новые и новые жертвы, на алтарь жизни. Оливер давно уже понимал, что его жизнь, всегда была подводящей к какой - то цели. Он до сих пор помнит те моменты, когда он наслаждался жизнью,  жил на полную катушку. Не думал о завтрашнем дне. Как будто завтра не существует, сегодня последний день его жизни. И так было достаточно долгое время, беспечность, так сказать ни о чем не задумываясь, и вроде так было легче, и намного проще. Не было смысла во всей этой ерунде, но он просто изменился стал другим человеком.
  Жизнь на острове стала для него чем - то переломным. Нет разумеется стоит понимать, что любой человек окажись в подобной ситуации врят ли принес что - то радужное, и хорошее. Ведь когда главным твоим занятием становиться выжить, то ты шлешь на различные жертвы ради этого. Да хоть других людей есть, главное жить, и врет тот человек который говорит, я готов на самопожертаование ради другого. Все мы эгоисты и боимся за свою задницу только в разной мере, кто - то в большей кто - то в меньшей. Главное иметь
стимул, чтобы продолжать жить. Таким стимулом для Оливера стала жажда отомтить за все происходящее, правда тогда он не знал через какое время, он понял  что меняется, он внутренее. У него теперь стояли другие цели на будущее, и он изменился, и не видел в этом никакого минуса.И он смог стал совершенно другим, он смог вернуться к жизни, к родным, которые успели уже начать жить без него? Сложно, да конечно, можно ли пережить, а у него есть выбор?  Теперь он выходил на улицы города, пытаясь быть тем, кем он не являлся, но постепеннл он осознает, что это и есть он, теперь это неотъемлемая часть его я.  Главное в этой мешание жизни, не потерять того, кем ты являешься. И наверное быть Стрелой было для него, чем то жизненонеобходимым,  здесь без врача не разберешься.
  Раз он не может получить все остальное, то довольствуйся малым своим одиночеством и осознанием, того, что ты помогаешь. По своей глупости, он потерял практически все, он отстранился от своей семьи. Его бывшая девушка его ненавидит, разумеется на это были свои причины, не каждый день ты изменяешь, девушке с ее собственной сестрой. И она как итог погибает, а ведь все могло быть иначе. Он бы мог отказаться, не звать  к себе Сару, а так скорее всего, он мог и не жить, как сейчас. Кто знает, может они бы с Лорэл решились на более серьезный шаг, хотя кто знает, кто знает. Он всегда был непостояен, может это и хорошо, что все так произошло, он спас ее таким жестоким способом от себя.
  Куин никогда по крайней мере для себя не отрицал, что ему дорога старшая из сестер. Он всячески старался ее оберегать, даже подставлял ради ее  безопасности других, да может это и не правильно, но он не мог допустить того, чтобы с ней что - то случилось, и он хоть косвено был причастен к этому. Можно сказать что он хранил все происзодящее внутри себя, закрываясь от других. Да теперь он отгородился от остальных, но не мог отпустить девушку далеко от себя, но и это не помогло. Она решила стать частью команды, да ей нужно было это, чтобы отвлечься от  смерти сестры. Теперь ему приходилось более тщательно следить за ней, да еще и мириться с близостью ее нахождения. До этого, это как - то более просто переносилось. Наверное именно поэтому, он перекидывает свои чувства на другую девушку, Фелисити, и как ни странно она полная противоположность Лэнс, мудрое ли это решение, не суть он человек, и он может действовать на эмоциях.
  И вроде бы все шло хорошо, работа в команде,  личная жизнь. Да у него все еще было множество скелетов в шкафу, но все самые отборные он вытащил наружу,и наверное именно это привело к тому, что он потерял и Фелисити, хотя может было дело во внутренем затаенном эгоизме, но Оливер не чувствовал своей вины. Это прошоое, и оно не имело к блондинке никакого отношения. Да он нк говорил о сыне, но эта не та вещь, о которой кричат на каждом углу. Только вот говорят, что мы должны терять все, чтобы видеть куда идти дальше, найти новую нишу. И такой потерей для него стала смерть Лорэл. Он не смог ее спасти, он не уберег ее. Хотя до последнего момента надеялся на то, что она выкарабкается, сможет. Она же сильная. Она столько раз была на грани, но возвращалась к жизни, и косвено к нему. Но не в этот раз. Он до сих пор помнит то сжигающее чувство спирающего грудь, когда он понимает, что больше он не услышит ее голос, и ее коронное «я знаю тебе». Ведь она и правда знала, его как никто. Вот и ее нет.
Если бы я мог вернуться назад, я бы выбрал время,
когда я любил тебя и ты любила меня.
  Потерянный, обвиняющий себя во всем, на ее месте должен быть он. Она была светом, той частью жизни, в которой  была светлая сторона. Он остался один. Впервые он стал одержимым, он мечтал о мести. Забрать последний вздох того человека, который посмел посягнуть на жизнь, Лорэл. И плевать, что его смерть не вернет ее, но так он хоть избавиться от щемящего чувства внутри. Может если бы последние минуты ее жизни, он не узнал так многое, что она хранила в себе. Если бы он был уверен, что он для нее друг, просто хороший друг.
  Месть, говорят мстя мы убиваем частичку себя. Именно себя, а не того кому мстили. Они правы смерть Дарка не изменила ничего. Лишь усилило чувство вины перед Лэнс, она просила его никогда не вредить людям, она всегда была лучше него. И он не отрицал, что испытывал удрвольствие, когда убил Дарка, но теперь, он вноаь загнаный зверь в клетке. Он вновь и вновь погружался в ту темноту, что поглощала его. Теперь он не скрывал чувства, они просто исчезли. Но он заслужил спасительную соломинку. И он не один хотел чтобы Канарейка была жива. Так они вместе с сестрой Лорэл отправились в прошлое и попытались ее спасти.
  Это тяжело во второй раз переживать, тот момент, когда ты не можешь ничего сделать, когда ты беспомощен. Когда тебе вновь платить по счетам, но он преодолел это внутреннее чувство, и они вернулись в настоящее победителями, но все относительно. Как он теперь мог смотреть на Лорэл  и помнить те слова, что она ему говорила. А ведь она и не помнит, что это было. Что она раскрыла ему свои чувства. Ведь этого не было  но он же помнит, просто не мог забыть. Каждое слово, фраза, как на граните высечена в его голове. А он не мог просто придти и сказать, как есть. Что так много передумал за это время. Что он и правда дальше не может быть один. И тот кто ему нужен, это она. Он пытался делать шаги ей на встречу, вновь вытащить ту ее затаенную любовь, он так сосредоточился на всем этом, что пропустил немаловажную вещь.
  Все начиналось, как обычно, очередная вылазка, Лорел все еще не с ними, ведь у нее проявились способности, а если быть до конца откровенными, то он боялся за нее.  Но это стало, его концом, концом как личности. Последнее что он помнит, это жгучая боль, а потом все исчезло. Он стал кем - то другим. Одна лишь жажда убивать. Никакой морали, никаких точек чтобы остановиться. Как он стал таким? Он и сам не знал, но это было мучение, в голове было столько всего намешанно любое воспоминание причиняет боль, невыносимую. Кажется что голова сейчас взорвется, а навязчивые мысли не прикратяться никогда. В голове такое ощущение, что жили два человек. Один нашептывал, убей стань свободным, какбы обволакивая своим голосом и проникая в самое нутро, как змея. Второй же говорил, что он не такой и он сможет выбраться из всего этого. И вроде он понимал, что ему нужно делать, но как итог он забывал все, и вновь обволакивающий змеиный голос. Он не осознавал, что происходит, но на это нету времени, что происходит внутри эта борьба отнимала все время.
  Вот сегодня был тот же день, Дарк был обозлен, ведь последнее время все вылазки одна за другой срывались, это было странно, такое ощущение, что все их планы знали заранее, и конечно же сразу стали искать крота, такое ощущение, что вот он прям взял и объявился, но может и правда не так умен? Проходя мимо одной из комнат он уловил какое - то движение, ведь там никого не должно быть, он в этом уверен. Зайдя, он увидел что Серена шарит по ящикам, да какого черта здесь надо.
  Вообще ее появление было странным, ее выкрали из лаборатории, в Централ - сити, чтобы иметь весомый перевес на своей стороне, но увы даже это им не помогло. - Эй что ты тут делаешь? Оливеру казалось все это странным, ее оправдания были так нелепы, как будто он с ребенком общался. - свои сказки другим будешь рассказывать, и навел на нее лук, он понимал, что скорее всего она и есть,тот кого они ищат, ведь и правда после его появления все и началось, врят ли это совпадение.
  Только то, что сказала девушка было еще более странным, ждала его только вот зачем. Он был заинтригован, ну собственно почему бы и нет. За ее словами,он и не заметил как она подошла близко к нему, нарушая его зону комфорта, но он не был против. - и что же дальше, будем проверять кричит ли так же птичка во время оргазма? Да он проверил, как она кричит, но далеко не тем способом  на который он расчитывал, одно это наблюдать со стороны проявление способностей, но с другой стороны, когда ты это чувствуешь на себе это совершенно другое. Это какой - то спецефический уровень боли, Оливер непроизвольно схватился за голову, она разрывалась, и он осел на пол. Он не мог осознать закончилось все или нет, но крик все еще звучал у него в голове, отдаваясь легкой дрожью.
  Все ли мучители жестоки? Странныц вопрос, но он увидел лицо девушки надвисшее над ним, она коснулась его щеки. Что - то родное и теплое было в этом прикосновении. И у него непроизвольно вырвалось. - Лорел. Нет я знаю, что это ты. Вы с ней разные, совершенно, хоть и двойники. Заключил Куин, он был уверен что это не Серена, каким - то шестым чувством.
  И вновь, эта боль и пустота. И он теряет сознание. Пока он пытается придти в себя после очередной дозы вакцины, тот кто ее делал, посоветовал Серене не приближаться к Оливеру, мол она пробуждает воспоминания,  а это  для него плохо.
  Он пришел в себя, а над ним вновь лицо девушки, и вновь голос внутри такой шипящий обволакивающий. Срабатывает инстинкт самозащиты, и схватив девушку за горло, он впечатал ее в пол. - Что тебе нужно? постепенно сжимая пальцы проговорил парень, безумство захватывало его.

— Даже не знаю, с чего начать...
За время нашей вынужденной разлуки Лидия слишком выросла. Конечно, вряд ли в её жизни были настолько же стремительные перемены, какие были у меня. Справедливости ради, стоит отметить, что и мои школьные годы прошли более чем мирно, омрачившись только смертью отца - печальная, но неизбежная участь любого человека. Отчасти я даже завидую своей кузине, но зависть моя белая - её жизнь лишена диких скачков и весьма обыденна. Как бы я хотелась бы назваться обычной девушкой-учёным, без привязки к Флэшу, мета-людям и другим вещам, о которых люди узнают из утренних газет. Даже сейчас, официально уйдя из команды, я ощущаю связь между собой и всеми событиями, которые происходят в Централ-сити. Да, мой родной город не похож на тихий Бэйкон Хиллс, где росла и выросла Лидия: у них, наверное, даже последнее убийство было лет пятьдесят назад - избитое клише, взятое мною из фильмов - а все соседи друг друга знают. У неё была сердечная и гостеприимная мама, внешне так же сильно похожа на мою, как разительно они отличались внутри. Миссис Сноу, никогда не бравшая фамилию мужа, отчего так и осталась мисс Таннхаузер, отличалась холодным профессионализмом, как на работе, так и дома. Она не обнимает незнакомых людей, не говорит о личном и вообще старательно держится на расстоянии во всех смыслах. "Холодная как лёд" - это про неё. Её же сестра, Натали, была так похожа на Карлу, как яркая Анна была похожа на сосредоточенную меня. Полные противоположности, отчего я испытывала двойственные чувства, когда меня тепло обнимал двойник моей матери - я будто ждала подвоха. Конечно, Натали не была копией моей матери - у них отличалась манера речи, жестикуляция и общий стиль, но всё равно они были слишком похожи. Может, поэтому я так стремительно убежала наверх с негласной поддержки Лидии? Странно видеть свою мать доброй и любезной. Лидия, которая видела мою семейку тоже пару раз в жизни, могла понимать мои чувства, поэтому и поддержала мою "усталость". Ещё один плюс в её копилку.
Неудивительно, что Лидия не хотела заканчивать школу, ведь колледжи в её родном городе явно не поражали воображение. В этом плане мне было проще - Централ-сити крупный город, в котором можно продолжить образование семью разными способами, а ещё рядом есть Стар-сити и другие города. Вряд ли Мартин хотела бы покинуть свой дом, уехав далеко от семьи. Мартины явно держались друг за друга, жаль, что мою семью так охарактеризовать было нельзя. Но вместе с тем Лидия и правда думала о науке, что удивительно не было - наши гены всё решили за нас, и пусть я дважды пыталась свернуть с этого пути, я неизменно оказывалась в лаборатории. Моя мама и вовсе основала свою, не останавливаясь на достигнутом. Она всегда была карьеристкой, мне же хватало скромной роли обычного учёного. Точнее, теперь было достаточно, после того, как я взлетела слишком высоко и с той высоты упала. Ускоритель частиц - только я могла подписаться на эту безумную авантюру, веря, что это принесёт мне славу. Это принесло мне уничтоженную карьеру, погибшего жениха (как оказалось потом, не совсем погибшего, но нести целый год траур мне это не помешало), забрав желание жить дальше. Но это частность, такие "ошибки" случаются раз в столетие, поэтому я не отговариваю Лидию от научной карьеры.
- Я сейчас пришла работать в Меркури лабс, это прекрасная лаборатория с очень хорошими учёными. Думаю, ты могла бы пройти там стажировку, я поговорю об этом по возвращению. Заодно точно решишь, хочешь ли связываться со склянками до конца своих дней, - я смеюсь, но смех застревает у меня в горле, когда Лидия говорить, что хочет быть похожа на меня. Конечно, она не знала всего, и наверное лишь отдалённо слышала об ускорители частиц и его неудачном запуске. Не слышать просто не могла, об этом во всём мире знают. Но вот о смерти Ронни она вряд ли знала - они не были знакомы, а у меня не было привычки растрезвонить грустные новости по всему семейству, моя мать тоже не была любительницей сплетен, так что вряд ли Мартины знали все перипетии моей судьбы. Оно и к лучшему, я не вижу в их взглядах сочувствия, которое они не могут выразить словами.
- Для этого тебе бы пришлось носить очки и быть очень нелюдимым ребёнком, - пошутила я, снова улыбаясь. Мне был приятен комплимент Лидии,  которая видела во мне пример для подражания, хотя, если честно, это я завидовала ей. Она популярна, хорошо выглядит, я же в её возрасте была очень стеснительным и тихим ребёнком (пусть и прятала эту стеснительность за любовью к учёбе и лёгким занудством), чья жизнь заключалась лишь в книжках. Моя мать требовала от меня выбора в научную стезю, неявно, но настойчиво. Я и сама была ближе к науке, чем к любой другой отросли, но давление всё равно ощущалось. Лидию же вряд ли заставляли, её мать мягче и лояльнее. Я почесала щёку, отвлекаясь от сравнения наших жизней - оно было явно не в мою пользу.
- Или я могу позвонить отсюда, глава лаборатории мне хорошо знакома, думаю, она согласиться тебя принять до конца лета. Если твоя мама не будет против, конечно. Поживёшь у меня... со мной сейчас живёт Анна, но вы явно с ней подружитесь - она тоже хотела приехать, но её задержали дела. Нало только привыкнуть к её постоянному пению, - на время моего отсутствия Анна планировала вернуться в Старлинг-сити, разобраться со своей учёбой и окончательно переехать в наш родной неспокойный город. Я не была в восторге от этого, но мне было спокойнее от того, что Анна рядом. А теперь я надумала перевезти и Лидию, хотя надеялась, что после стажировки и окончания школы, я смогу найти ей учебное заведение подальше от безумств Централ-сити. Барри пытается сделать город спокойным, но сколько ещё мета-людей скрывается в его тени мы не могли знать, и одно это внушает тревогу. Впрочем, сейчас я не стремилась запугать Лидию, и вообще боялась завести разговор об аномалиях моего города - это привело бы разговор к Флэшу, а вру я просто ужасно. И пусть Лидия была мне роднёй, секрет Барри был не моим, и рассказывать его я не имела права.

От лица вашего персонажа, написанный на нашем проекте, под спойлер!

Чертова идиотка Адалинда, которая только посмела подумать, что Нику и всей его святой компании "добрячков" можно доверять. Конечно же, я знала великолепно, что не стоит полагаться на тех, в чьих судьбах я сыграла далеко не последнюю роль и уж тем более, глупо было рассчитывать на то, что хоть кто — то из них простит меня за все то, что я сделала когда-то, начиная от отравления Джульетты, и заканчивая тем, что была с королевской семьей, против Сопротивления, и Шона Ренара в частности, но судя по всему, слишком ослеплена я была своим материнством, слишком хотелось мне верить в их благородство, хотя бы по отношению к Диане, не ко мне, если позволила себе настолько расслабиться, что выпустила свою дочь из рук. Да, я знаю, что это было неразумно и тот факт, что выбора у меня на тот момент не было, не коим образом не оправдывал меня, но разве знала я, что против меня не только  Ник со своими друзьями, но и Шон, которому я так верила? Которому я так хотела верить. Мать, что спала с моим же возлюбленным, всегда говорила мне, что я лишь неразумная девчонка, не способная просчитывать дальнейшие ходы, и лишь потому не способная стать по-настоящему опасной ведьмой, но все же, разве могла я подумать, что тот самый Шон, что так нежно смотрел на нашу общую дочь, и говорил, что мы снова вместе, предаст меня, отдав ее Королевской семье? В конце концов, он сам сказал мне выбирать, чью сторону я приму, и сам говорил, что сделает все, только бы мы, я и Диана, теперь были рядом, и под его защитой, но ... Но что сделал он? Отдал мою малышку чертовым принцам, сменявшим одного за другим, своему папаше, с теми лишь отговорками, что пытался нас защитить? Какая глупость. Отдать собственного ребенка ради того, что бы выжить? Я лучше бы свое сердце самолично вырвала и отдала королю, чем позволила хоть кому-нибудь причинить вред моей девочке, и уж тем более, никогда в жизни бы не рассталась с ней добровольно.
Как они посмели? Да, знаю, какой злобной и жестокой сукой считал меня Гримм, на пару со своей подружкой, как знала и то, насколько сильно мне не доверяет Шон, но все они, и каждый из них в частности, с чего они решили, что у них есть хоть какое-нибудь право на то, что бы забирать совсем недавно рожденного ребенка у матери? С чего они взяли, что только им лучше знать, как поступить с моей девочкой и кто позволил им решать, что будет лучше для нас обеих? В своей жизни я совершала множество ошибок, несущих порой за собой фатальные последствия, и признаю, многие из них, вплоть до лишения меня способностей, случились лишь потому, что я, полагаясь на собственную самоуверенность, действовала неправильно, неразумно, и глупо, веря впрочем в то, что все делаю так, как надо, но сейчас, как никогда в жизни, я не была уверена в себе, словно слепой котёнок, которого заперли в коробке, откуда нет выхода, и который бьется головой об стены, тщетно пытаясь спастись. Диана. Моя девочка моя малышка, моя любимая дочь. Я никогда не жаждала завести детей, вполне довольная своим существованием  и не задумывалась об этом даже уже будучи беременной, но в тот самый момент, когда впервые взяла ее на руки... Все мое существование разделилось на "до" и "после". До того, как я услышала крохотное сердцебиение своей девочки и все, что после. Да, у меня не было возможности спокойно растить ее в надлежащих условиях, баловать как маленькую принцессу, и дать ей все, что я хотела бы сделать для нее, что бы она ни в чем не нуждалась, но все же, ни на одну минуту в своей жизни, даже во сне пожалуй, я не забывала больше про нее. И услышав, что моя малышка была отдана нашим теперь уже врагам...
Никто не сможет понять меня лучше, чем тот, кто потерял всё, что у него было. Мать, способности, отношения с Шоном..я много теряла в это жизни и пожалуй, каждый раз, в той или иной степени, но испытывала боль, настолько острую, что хотелось кричать, но честно говоря, ничего из этого, даже в комплексе, никогда бы не могло сравниться  с мыслью, что я потеряла свою дочь. Да, я знала, что она важна, как знала и то, что вряд ли ей причинят какой-нибудь вред, но разве могли эти мысли успокоить сердце матери, у которой отняли ее малышку, и которая не успела еще даже насладиться общением с ней?
Колдовство, Гриммы, зелья, Королевские семьи, и  сопротивление, я всегда ощущала себя в этом мире, скрытом от глаз людей, довольно — таки комфортно, прекрасно зная в общем-то, насколько легко я могу всегда разорвать все связи, и привязанности, что  в той, или иной степени, могут мне помешать, но теперь, когда у меня забрали самое ценное из того, что было . ..
Наверное, Ник считал, что ему больно было, когда я отняла у него Джульетту? Он наверное считал, что хуже и быть ничего не может? Ему скорее всего было плохо, я не спорю, в конце концов, на том и был мой расчет, но Боже мой, мог ли он, на пару со своей лживой мамашей, хотя бы представить, что было бы, если бы у них с Джульеттой родился ребенок, а его отняли у них, лишь потому, что он нужен двум воинствующим сторонам? Интересно, что чувствовал бы он тогда? Смог бы сидеть спокойно, сложа руки и утешаясь тем, что все живы? Не думаю. И пожалуй, когда у него самого родится сын или дочь, только тогда он ощутит, как больно может быть от той лишь мысли, что у тебя могут отнять самое ценное, что у  тебя есть. И это не жена, любовница или подруга. Они — все эти привязанности и люди в постели, вполне заменимы, что бы мы там себе не придумывали про искренние чувства. Но кто сможет в сердце заменить твоего ребенка, твою плоть и кровь? И плевать, насколько моя девочка важна была в этой войне. Все, что мне было нужно — что бы она была счастлива, и она была со мной.
Мне не так много времени дали для того, что бы познакомиться  с ней, не так много, как мне хотелось бы, но уже за тот срок, что провели мы рядом, за каждое ее дыхание во сне, я настолько привязалась к ней, что уже и мысли не могла представить, что когда-нибудь вообще придется отпустить ее с рук. Не говоря уж о том, что ее отнимут у меня.
Благодаря мне Ник лишился своей Джульетты  и почти потерял ее. Но разве я это начала? Разве я первая лишила его того, что было ему дороже всего на свете? Я лишь отыгралась, вырвав из его жизни то, что было ему так дорого, как сделал он с моими способностями, без которых я думала, что не могу существовать, так не стали ли мы квиты после этого? Имел ли он право забирать  у меня еще и дочь? Ни одна цена в мире, никакие чувства не стоят того, что может испытывать мать к своему малышу. И для меня не было оправданий тому, что они сделали. Все они и каждый в частности еще заплатят за это, я клянусь. Как только верну свою дочь и спрячу ее от всего мира, я отомщу им. И расплата моя будет жестока. Не могу даже обещать, что все выживут. Каждый из них должен был понять, как страшно больно бывает, когда из твоей жизни исчезает то, что составляет весь ее смысл. И откровенно говоря, мне жаль, что ни  у  кого из них нет детей. Наверное, только мать сможет понять, как страшно бывает слышать плач своей малышки во сне, протягивать к ней руки, но не иметь возможности взять ее. Но рано или поздно, я заставлю их это ощутить.
Мне не хочется улыбаться и я уже давно не делаю этого. Тот самый Шон, которому я поверила, что наша дочь важна для него, предал меня. И откровенно говоря, я прекрасно знала, что не стоит сейчас приезжать к нему, в таком раздавленном состоянии, в котором я была, но во-первых, идти мне больше было некуда, а во-вторых... Не знаю, что все эти годы держало меня рядом. Не знаю, почему на вопрос, на чьей я стороне, я выбрала его. И уж тем более, я не могла даже самой себе ответить на вопрос, что заставляло меня сейчас, после того, как он отдал нашу дочь ради собственного спасения, приезжать к нему, надеясь услышать хоть что — нибудь, но все же, я делала это. Всегда гордилась собственной независимостью и тем, что мне никто в общем-то не нужен, ощущала себя такой сильной, смелой, а теперь . . Теперь я ощущала себя так, словно стояла одна, посреди серой улицы, где все окна были темными, на меня лил дождь, и не к кому было обратиться, и впустить меня к себе. Как никогда в жизни ощущала, что я одна. Не думала, что хоть когда-нибудь в жизни возникнут у меня подобные мысли, но мне кто-нибудь нужен был сейчас, хотя бы для того, что бы ненадолго перестать думать о Диане, отвлечься от этой ноющей боли, что не давала мне покоя ни ночью, ни днём, и с каждым мгновением уничтожала меня все больше. И пожалуй, после того, как именно Шон отдал нашу девочку Королевской семье, не стоило мне приезжать к нему, и вновь давать ему видеть мою слабость, которую я так безуспешно пыталась скрыть, но по правде говоря, у меня не было выбора. Абсолютно одна на этом свете, я не знала никого, кроме него,  в чью дверь можно было бы постучаться.
Не знаю, хорошая ли идея была приезжать сюда. Я даже не знала толком, чего именно хочу добиться и какой реакции от Шона жду, но все же, как обычно, действуя скорее по наитию, чем благодаря здравому смыслу, я стояла возле номера Ренара, ожидая от него, когда же он откроет дверь. И пожалуй, если дома его сейчас нет, то  я сочту это достаточным знаком судьбы для того, что бы уехать отсюда. Но дверь распахивается и я вздрагиваю от неожиданности, уставившись на Шона так, словно это он приехал  к моим дверям неожиданно, а не наоборот. Очевидно, можно признаться себе, что я не знаю ни одной, даже самой глупой причины, по которой сейчас была тут, кроме того, что плохо мне было, как никогда, а помимо Дианы этот мужчина был единственным, к кому я хоть что — то испытывала. Не думала, что когда-нибудь у меня вообще придут такие мысли в голову, как знала точно и то, что никогда его не прощу за то, что он отнял  у меня мою малышку, но именно сегодня, в этот вечер, я приехала к нему. Не для того, что бы устраивать истерики или делать какие-нибудь гадости. Я просто знала, что кто-то сегодня был мне нужен. И Шон был единственным, чье присутствие сегодня я могла бы терпеть. И даже более того, именно он сегодня наверное мне был нужен.
— Привет. Можно войти? Не уверена, что он был рад моему появлению, особенно опасаясь наверное, что я имела какие-нибудь коварные планы, ради которых заявилась сюда, но даже несмотря на то, что у него был повод так думать, это было не так. Я и сама не смогла бы сейчас внятно объяснить ему, что делаю здесь, почти в полночь, в то время, в которое не ходят в гости, но дверь уже была открыта, и глупо было бы сейчас сбегать. — Не бойся, я не принесла с собой какого-нибудь зелья, что бы отравить тебя. Знаю прекрасно, чего они все от меня ждут. Даже Шон, что сам давал мне задания, не доверял мне в должной мере и наверное думал, что для меня нет никаких преград, и ни в чем. И в принципе, думал правильно, потому что я не собиралась мириться  с тем, что моя малышка была не со мной, успокаивая себя тем, что НАВЕРНОЕ с ней все хорошо, и еще каждый, кто заставил меня плакать, заплатит за это, но это все потом. Не сегодня. Сегодня мне нужно было просто с кем-то поговорить. И выбор  у меня, откровенно говоря, был небольшой.
— Нальешь мне выпить?   Стараюсь даже не смотреть на Шона, испытывая неловкость. Не самое типичное для меня чувство, но имеет место быть. Еще недавно мы стояли здесь, посреди этой комнаты и смотрели на нашу малышку, говоря про взаимные чувства, а теперь...Конечно же, надо спросить про нашу девочку, быть может, ему хоть что — то известно от отца, дяди или кого там, но пока  я не решаюсь. Не потому, что боюсь реакции Шона, которому быть может надоели все эти разговоры, а потому скорее, что опасаюсь себя. Слишком больна эта тема для меня, слишком рвет мои нервы каждая мысль о том, что происходит сейчас с Дианой, и слишком велика опасность сорваться. А я сегодня все же приехала не для того. Поэтому я слежу за тем, как наливает мне алкоголь Шон и пытаюсь не произнести слов, касающихся нашей дочери. Я хотела поговорить о ней, в том числе и для того приехала сюда сегодня, но только не сейчас. Сначала нужно выпить и хотя бы попытаться взять себя в руки, привыкнув к обществу Ренара. Мне всегда довольно непросто это давалось, а уж сейчас и подавно.

Виктория не могла дождаться, когда наконец их оставят одних. Официант в этот раз оказался излишне учтив и вежлив, или может быть просто подозрителен, но брат с сестрой молчали и ждали, когда он закончит сервировать им стол и удалится. Эти три минуты казались богине практически бесконечными, она в нетерпении поджала губы, с трудом сдерживаясь, чтобы не шикнуть на ни в чем не повинного парня, который просто хотел хорошо выполнить свою работу.
Он ведь не виноват, что у богини был тяжелый денек. Сказать, что Зевс был в ярости, значит просто тактично промолчать. Она и так прекрасно знает, что виновата, ни к чему так орать. Ей даже пришлось спешно улетать, так как когда гнев громовержца достиг апогея... скажем так, он наглядно показал, что есть еще порох в пороховницах. И что все слухи, что он владыка Олимпа размяк и уже давно не тот, что прежде, сильно преувеличенные слухи. Любимый сад Деметры и треть скульптур, изображающая самые важные события в жизни богов, продемонстрируют насколько расстроился Зевс.
Когда он немного остыл при помощи любимой дочери и сотни литров воды от Посейдона, то велел всем немедленно провести ревизию всех артефактов, которые когда либо были созданы и отданы в руки смертных. Все должно быть собрано, записано и спрятано в надежном месте в ближайшее время. Вот буквально еще вчера.
Полная негодования Ника покинула Олимп в самом плохом из своих настроений. Ее переполнял не выплеснутый гнев. Почему крайними оказались именно они с Кратосом, причем брат пострадал исключительно из-за рассеянности богини победы. Как будто это вообще первый раз в истории, когда могущественные артефакты попадают не в те руки. Почему именно в этот раз Зевс поднял такую панику и в прямом смысле поставил на уши весь Олимп. Он созвал всех богов, отправил гонцов в другие страны, подключались и боги других пантеонов.
Что такое знал Громовержец об этом человеке? К чему такая спешка?
Внимательно слушает рассказ брата и с каждым словом хмурится все больше. Наверное, с ее стороны было слишком наивно полагать, что артефакт спрятан надежно. Это тысячи лет назад, когда земля еще не была полностью изучена людьми, а население состояло по большей части из разрозненных племен, которые постоянно находились в состоянии войны со своими соседями и у них просто не было времени искать какие-то там легендарные сундуки, которые обещали им невероятную власть.
Откуда же Гитлер узнал, где именно искать.
След Ковчега должен был быть потерян. Не мог же он выведать это у кого-то из бессмертных, кто мог оказаться настолько глуп, что выдал это смертному? Или ему помогли специально?
На эти вопросы у богини ответа не было. И вряд ли они уже найдут на них ответы. Если фюреры действительно кто-то помог, то он был достаточно умен и осторожен, чтобы не оставлять следов. Первоначальный приоритет, вернуть Орла и копье, а также не допустить, чтобы к нему в руки попал еще и Ковчег.
И насколько он близок к цели? Велика вероятность, что он его найдет? Мы уже не успеем его перепрятать, да? Проклятье, мы даже на сотни метров к месту раскопок не подойдем, уверена, что он принял меры. — Ника накручивает на палец локон волос и выбирает себе пирожное из тарелки. Когда она нервничает, она начинает много есть. Как же сильно ей везет, что это не сказывается на фигуре. У богов, к счастью, другой метаболизм. Делает большой глоток кофе, не обращая внимания на обожженный кончик языка. Она не чувствует боли. В голове проигрываются разнообразные сценарии. — А что если... саботировать раскопки? Несчастный случай, утечка газа, древнее проклятие? — эфиопы народ наивный, набожный и религиозный. Если поселить в их головы мысль о том, что этот старый храм проклят, они не подойдут туда даже.
Вот только разорваться Ника и Кратос не могли. Может быть Зел или Бия не откажут родственникам в помощи? Они сами не без греха, сколько раз из-за вспыльчивости сестры или острого языка брата они попадали в неприятности?
Значит, придется действовать иначе. Что там насчет Евы Браун? — богине отчаянно этого не хотелось, но в качестве запасного варианта, она могла временно занять тело женщины, близкой к фюреру, чтобы выведать через нее. Но что если параноидальный Гитлер не доверяет ей так сильно и не открыл ей секрета. Если они провалятся и через его любовницу, он может перепрятать Копье так, что им в жизни его не найти, да к тому же еще и самому окружить себя охраной и ускорить приведение в исполнение своих планов.
Об этом даже думать было страшно.
Поэтому им нельзя было торопиться, но время поджимало.
Чуть смутившись, берет из рук брата платок и вытирает губы. Она не виновата, это все крем, он сам! После выбирает самое вкусное пирожное и подносит его к губам Кратоса, чтобы покормить и его. Хотя для него это уж точно капля в море будет. Так как брат рот открывать отказывается, Нике пришлось его немного испачкать. Со стороны они должно быть выглядят очень мило. Впрочем, на мнение смертных богине было плевать. Титан все же сдался, и Виктория смогла сунуть ему пирожное в рот.
А как ты думаешь? Зевс разнес несколько статуй и уничтожил половину любимейших и ценнейших кустарников Деметры, хотя хотел кажется снести мне голову, — легкомысленно хихикнула, облизывая пальцы от крема. — Все остальные ходят на цыпочках и в экстренном порядке припоминают все свои прегрешения. Нам в общем-то все сочувствуют, мы просто под горячую руку попались. Но мне кажется, что Зевс темнит. Он чего-то явно недоговаривает. Столько внимания простому смертному, но спрашивать в открытую никто не решается. Мрак, — передернула плечами, делая знак официанту, чтобы принес еще кофейник со свеже сваренным напитком. У них впереди долгий вечер еще.

Его мучило ощущение незавершённости. Подобие существования после смерти было наполнено мыслью, что не могло всё вот так закончиться. Он думал, что готов к этому - но оказалось, что нет.
Умирая вместе с отцом - нет, не умирая, уходя в это серое, безнадёжное, теперь окружавшее со всех сторон, - он не испытывал ничего. Как будто это становление героем, произнесение патетических фраз... было ненастоящим и фальшивым. Настоящим был плач Белль, - он и сейчас его слышал, откуда, почему... какая разница, если эти всхлипывания то и дело доносились до ушей, заставляя болезненно морщиться и прикрывать их ладонями.
Он был навсегда оторван от неё, от сына. От тех, ради кого совершил этот так называемый подвиг. Весь Сторибрук с его мелкими людишками-жителями не стоил одного прощающего, любящего взгляда Бэя... как не стоил весь Зачарованный Лес того, чтобы не увидеть сына вновь.
Подвиг... он где-то в глубине души продолжал любить отца, и этим «подвигом» убивал остатки любви; он поцеловал отца в щеку, когда всё уже начинало исчезать, когда их накрыло золотистое сияние, от которого стало больно глазам.
А потом наступила даже не тьма, а серая тоска.
Он хотел домой. Это было единственное, чего он сейчас желал.
***
Однажды всё это закончилось. Он снова почувствовал себя единым целым с тьмой, текущей куда-то, позволил себе полностью погрузиться в это ощущение... а затем свет ударил в глаза... он обрёл форму... зрение... память.
Он был жив. Жив!
Он стоял рядом со входом в хранилище всех тёмных, в Зачарованном Лесу, и вокруг падал снег. Он моргнул, увидев недалеко от себя незнакомую женщину - первым чувством было изумление. Он не знал её - она его вернула. Зачем? И почему она до сих пор жива и спокойно держится на ногах? Он помнил, что совершивший этот ритуал должен умереть.
Любая магия требует жертв. И чем больше хочешь, тем больше отдашь - в конце концов. Другое дело, что ему самому всегда слишком хотелось получить нужное от магии, чтобы думать об отдаче долга - о чём он бесконечно твердил приходившим к нему людям, чтобы не стали, как он... а они не слушали.
И эта женщина - такая же... ради чего бы она ни возродила Тёмного.

Феникс.
Всепоглощающий, все сжигающий на своем пути Огонь. Вселенская сила. Помраченный рассудок. Одержимость. Сумеречное сознание. Называйте это как хотите, Яна же чувствовала себя опустошенной, разбитой, испорченной. А это говорило о многом, ведь Распутину нельзя отнести к тем людям, которых легко выбить из колеи. Она считала себя бездушной. Последний осколок ее души обитал в мече. Пока меч был при ней, она могла справиться со всем миром.
В последнее время с ней что-то происходило, и она пока не знала, хорошие изменения ее ждут или плохие. Но она менялась. Менялась ее магия, менялось и Лимбо. И последнее беспокоило Распутину больше всего. Она знала, что ее силы напрямую зависят от демонического измерения. Она потеряет все, если разрушит то, что ненавидит всей душой. Тем, что осталось от души.
Китти, срочно, пойдем со мной! — за считанные минуты, да что там, буквально секунды, Яна появилась в центре комнаты Китти в школе Ксавьера из своего диска телепортации, схватила растерявшуюся, а оттого не успевшую фазировать, Призрачную Кошку, и они исчезли, оставив в качестве напоминания о себе лишь слабый треск в воздухе, запах озона и легкий дымок.
Свидетели данного происшествия могли бы поднять панику, ведь всем известно, что Ульяну разыскивают Мстители за произошедшую с Фениксом историю, они все еще не могу забыть, как она заточила их всех в Лимбо. Чего греха таить, это было приятно. Яне нравилось быть всесильной, но она дорого за это заплатила. И никому такого не пожелает. Великая сила влечет за собой великую ответственность. И если сначала все было хорошо, мир преображался на глазах, то очень скоро они уже не смогли удерживать Феникса, не вынесли его пагубного влияния. Один за другим они сдавались, а Феникс бросал их, как старую и уже ненужную одежду. Сдавал в утиль, как устаревшие изобретения.
Но он освобождал их, тем временем стремясь полностью захватить Скотта. И Саммерс проиграл эту битву.
И сейчас сидит в тюрьме, отбывая заслуженное наказание.
Но сегодня, Ульяна не хочет думать о Циклопе. В конце концов, они с Эриком могли вытащить его в любой момент. Скотту стоило лишь попросить, но Саммерс не сопротивлялся аресту. Чувство вины убивало его. Чарльз был дорог всем, но никто не будет отрицать, что именно Циклоп всегда был его самым любимым учеником, самым первым Человеком-Икс. На него возлагали большие надежды. И сейчас весь мир, кроме нескольких человек его ненавидит.
Как только они вышли из диска, их едва не снес сильный порыв ветра. Яна привыкла уже, но подругу на всякий случай придержала за рукав. Лишь бы та не фазировала.
Хотя, Яна всегда успеет ее спасти. Два диска, и Прайд упадет на груду матрасов в ближайшем торговом центре.
Хм, а что, может быть весело...
Катя, мне нужна твоя помощь, — Яна перенесла их на верхушку моста Золотые ворота в Сан-Франциско. Ей нравилось подолгу сидеть здесь, избавляться от груза мыслей, продуваемой со всех сторон ветрами. Петр бы обязательно начал бы ворчать, что она так простудится и заболеет. Милый, наивный Петр. Ульяна закалена в морозах Лимбо, она сомневалась, что вообще подвержена теперь человеческим вирусам и болезням. — Я... я больше не могу... — такой Ульяну видели только двое человек — Прайд и ее брат, Колосс. И она могла позволить себе такую слабость только с этими двумя. Лишь подруга и брат поддерживали в Яне человечность. Сейчас этот список слегка расширен, но хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать этих людей.

Все чаще в последнее время меня можно было найти в лаборатории Барри, чем на положенном мне рабочем месте. Не то, чтобы я полностью забросила все свои дела, просто мне физически трудно было держаться от него на расстоянии. Джо я говорила, что мне сложно концентрироваться в хаосе, который обычно царил на нашем этаже, и что обстановка в о владениях Аллена больше настраивает меня на рабочий лад. Напарник делал вид, что он мне верит, но все же не отказывал себе в удовольствии немного меня поддеть по этому поводу. Ему явно доставляло немалое удовольствие видеть, как мы с Барри синхронно краснеем от его шуточек и намеков. Постепенно на один из столов в его лаборатории уже перекочевали моя любимая кружка, записная книжка, куда я вносила все дела на ближайшие дни, и несколько папок с текущими расследованиями. Сингх тактично закрывал на все глаза, пока моя работа была результативной. К тому же, иногда я исключительно в целях саморазвития, даже помогала Аллену в его работе. Криминалистика всегда меня привлекала, но в последнее время я стала понимать, что сама бы не смогла заниматься этим на постоянной основе. Все же мне больше нравится быть детективом.

Новый день встретил меня светящим прямо в глаз солнышком и пустой кроватью. Судя по характерным звукам, Барри готовил завтрак. Улыбаясь, сползаю с постели, натягивая на себя валяющуюся на полу майку Аллена. Зачем покупать пижаму, если есть такой замечательный шкаф с одеждой одного супергероя? Быстро умывшись и почистив зубы, прихожу на кухню, ведомая смесью ароматов свежесваренного кофе и омлета. Поцеловав Барри в щеку, устраиваюсь за столом. Мне нравятся такие умиротворяющие моменты, как сейчас. Можно никуда не спешить, наслаждаясь каждой секундой, болтать о всякой ерунде или о работе, не думать о мета-людях и угрозе для человечества. Это помогало настраиваться на рабочий лад и поддерживало, когда жизнь становилась похожей на кошмар.

Спивот! - громкий и несколько возмущенный голос офицера Грин отвлекает меня от микроскопа, где я сравнивала волокна с последнего места преступления. Если они совпадут, то мы сможем прижать нашего подозреваемого, ему точно не отвертеться. - Вот ты где! У тебя сегодня стажер, ты забыла? - мысленно выругавшись, я постаралась ничем не выдать своего смущения. Конечно же, я забыла. Все утро помнила, но как только погрузилась в рутину рабочего дня, все лишнее вылетело у меня из головы.
Нет, конечно! - надеюсь, у Грин сейчас начнется острый приступ близорукости, и она не заметит, что я покраснела. - Я как раз собиралась с ним встретиться, - как там говорится, врет и не краснеет? Ну, это явно не про меня. - Я просто зашла забрать... - лихорадочно осматриваю стол, -... отчет! - подхватываю папку и машу ей в воздухе, попутно скинув на пол ручку и несколько листочков. Офицер посмеивается надо мной и делает вид, что верит.
Поторопись, она ждет в холле, - махнув на прощание рукой, Грин отправляется дальше по делам, а я раздраженно сдувая с лица прядь волос. Прекрасно, теперь весь день водить за ручку этого стажера, вот словно мне заняться больше нечем. Сделав глубокий вдох, стараюсь успокоиться. В конце концов, девушка не виновата, что капитан выбрал меня, уж не знаю правда по какому принципу. Ладно, надеюсь, она хотя бы не очень глупая и болтливая. Привожу стол в порядок, складываю бумаги и, быстренько черкнув на клеящемся стикере краткую информацию о том, где я остановилась, чтобы потом продолжить и не забыть, покидаю лабораторию, плотно закрыв дверь.

Привет, - улыбаюсь и протягиваю руку девушке, - Ты должно быть новый стажер? Извини, что заставила ждать, заработалась, не заметила, как пролетело время, - личное достижение, я не покраснела.
Меня зовут Пэтти. Пэтти Спивот, - пожимаю руку девушке, представляясь. Она миленькая, что-то в ней такое есть, притягивающее. Что же, возможно все будет не так уж и тягостно.

Вы можете не верить в магию, в вампиров, в богов или в единого Бога, но каждый из вас хоть раз в жизни прибегал к помощи оберегов, амулетов. Многие из вас не снимая носят подвески, которые, как вам кажется, приносят вам удачу. Кто-то может быть носит в кошельке первую заработанную монетку или еще какую-то памятную мелочь, которая для другого человека вообще дешевая безделушка. Для вас же она бесценна. Или же вы купили памятный сувенир, например, египетский картуж, и верите, что он будет защищать вас от злых духов, также как, например, и купленный в Мексике ловец снов. Или самая распространенная по миру кроличья лапка, которая по преданиям приносит удачу. Вот это, кстати, чистой воды бред. Даже не представляю, кто мог выдумать подобную чушь. Точно вам могу сказать, Тюхе не имеет к этому никакого отношения. И вообще, это зверство. А с остальной частью кролика вы потом что делать собираетесь? И почему именно лапка? А не ухо? Или хвост? В общем, мы на самом деле до сих пор из-за этого смеемся. Мне остается лишь радоваться, что символом победы до сих пор считается и довольно долгое время будет считаться лавровый венок. Согласитесь, это довольно безобидно.
Как правило, все ваши приметы, талисманы, амулеты — всего лишь предрассудки и заблуждения, суеверные глупости, но вы верите, и они действительно вам помогают. Кому, как не богу понять, на что способна человеческая вера. Вы питаете нас. Мы не можем существовать без вас.
И только представьте на минутку, что существуют такой силы артефакты, которые в состоянии сделать бездомного и уже совсем отчаявшегося — самым богатым человеком на земле, и ему для этого не придется долго и упорно трудиться, или придать храбрости и уверенности тому, кто раньше боялся собственной тени. Бред и сказки, скажете вы. Но пора бы вам запомнить. В этом сумасшедшем мире все старые и совершенно неправдоподобные сказки очень часто оказываются чистейшей правдой.
Например, вот эта парочка, прогуливающаяся по полупустынной улице Берлина и устроившаяся в одном из уютных кафе, где подают самый ароматный в мире кофе и самые сладкие пирожные. Внешне они не отличались от других, таких же парочек, решивших прогуляться этим чудесным январским вечером. Миловидная высокая блондинка и брюнет, чьи черты лица были схожи с ее. Они выбирают дальний от входа столик, оба устраиваются так, чтобы видеть вход в кафе и всех посетителей. Им приносят меню, но они делают заказ, не глядя. Оба не в первый раз приходят в это место.
Рассказывай, что тебе удалось узнать, — нетерпеливо спрашивает женщина, как только перед ними ставят две чашки с крепким кофе и поднос с ассорти из пирожных, и официант оставляет их одних. Она понижает голос и подается вперед. — Он действительно завладел Копьем, и вот-вот обнаружит, где находится Ковчег? — они действовали наугад. Существовала малейшая возможность того, что все победы немецкой армии связаны с тем, что она хорошо вооружена, а солдаты лучше всех организованы и натренированы. В противном случае, как и в случае их провала, мало не покажется даже им. Услышав их разговор со стороны, вы могли бы решить, что перед вами два археолога или мистика, одержимые поисками ответов на извечные вопросы.
Но это не простые смертные, как может показаться на первый взгляд. Перед вами два бога — Кратос и Ника, брат и сестра, которые провалили, возложенную на их плечи миссию, они должны были убедиться, что такие мощные и действительно могущественные артефакты никогда не попадут не в те руки. Для них вообще не существовали "те" руки. Смертные не могли совладать с такой властью и даже самые светлые души в итоге становились рабами Копья. Им было мало, все время мало.
Поначалу, я искреннее надеялась, что Копье навсегда утеряно и уничтожено по незнанию, а пусть к Ковчегу обнаружить невозможно. Слишком много загадок, слишком много препятствий — никому не хватит терпения и сил. Но если у него действительно уже есть Копье, он в конечном итоге обнаружит и Ковчег. И тогда весь мир покорится перед ним.
Этого боги допустить не могли. В настоящий момент мы пытались собрать по всему свету утерянные ранее артефакты. Самые могущественные. И переправить их в безопасное место, где до них не доберется уже ни один смертный. Когда Зевс узнал, кто именно потерял Копье, его приказ был ясен. Любой ценой вернуть.
И что самое обидное, наши силы обернулись теперь против нас. Мы проиграли бы, если бы выступили против него в открытую.

Нечестно так бывает
Зачем столкнули нас опять лицом к лицу
В венах что-то закипает
А что, сама понять я не могу
Меня волною накрывает,
А я мала, как на штрих-коде черный штрих,
Но один вопрос не унимает
Кто из нас останется в живых
LaScala – Сутки
Там, на свободе, за стенами должно быть поздняя осень. По коридорам Базы гуляют сквозняки, заглядывают в щели в кладке, подвывают в решетке вентиляции, как голодные волки. Одежда не спасает от пробирающего до костей холода. И они делают это специально. Глупые, мы с братом остались без крыши над головой очень и очень рано, нас нельзя припугнуть лишениями. Как бы банально и шаблонно это сейчас не прозвучало, нам пришлось очень рано повзрослеть. Мы с малых лет привыкли к нападкам со стороны чужих [других, не таких, как мы], подозрительным взглядам, бедности, граничащей с нищетой. Мы научились выживать. Джанго и Мария, пусть покоятся они с миром, всегда старались, чтобы мы ни в чем не нуждались, впрочем, нас с Пьетро сложно было назвать капризными детьми. Мы были друг у друга, о нас заботились любящие родители, мы жили все вместе, в огромном цыганском таборе. И этого нам в общем-то было достаточно. Вселенная же видимо считала, что мы недостойны спокойной жизни. Я любила красивые платья, длинные юбки, расшитые золотыми монетами, которые весело звенели в такт движениям. А я всегда любила танцевать. Мне нравилось, как играл на гитаре Джанго, а Мария и еще несколько женщин задорно пели. Вокруг нас собиралась толпа, хлопающая в ладоши и подбадривающая. Но к цыганам всегда относились как к людям второго сорта. Подозревали во всех смертных грехах, ненависть медленно накапливалась в сердцах людей. У нас отняли даже это подобие нашего личного рая. Жить в таборе весело, правда. Но потом пришли они. Пришли ночью, ударили подло, когда все спали. Я до сих пор слышу ночами женские и детские крики. Слышу ругательства, выстрелы, отчаянное ржание лошадей. Они отказывались просто так сдаваться. Вижу огонь, сжигающий наше поселение дотла. Помню, как брат разбудил меня ночью, помню, как взял на руки и убежал. А я прятала лицо у него на груди и старалась заглушить в голове эти крики, не слышать_не чувствовать_не бояться. После этого дня мы ни на миг не останавливались и не могли найти покоя. После этого дня моим единственным богом стал Пьетро.[float=right][/float]
С того самого момента я знала, что могу рассчитывать теперь только на него. Мы остались совсем одни. Наши родители и друзья мертвы. Все остальные люди смотрели на нас в лучшем случае с презрением. Мы нигде не оставались надолго. Обошли пешком почти всю нашу страну, перебиваясь случайными заработками и воровством. И никто не мог помочь нам, когда наши силы проснулись. Никто не сказал, что делать. Мы были никому не нужны. Нам пришлось самим учиться контролировать себя, постоянно опасаясь, что нас обнаружат или что мы причиним друг другу боль. Я до сих пор так и не избавилась от своего самого страшного кошмара, хотя моя сила кажется Пьетро не задевает.
Меня хотели сжечь на костре за колдовство. Я была одной из самых разыскиваемых преступниц. За меня постоянно что-то решали. Меня пытают, надо мной ставят бесчеловечные эксперименты. Меня даже уже не раз били, впрочем, каждый раз не заходя очень далеко. Меня заставляли делать страшные вещи, и я делала их лишь за обещание, что я смогу провести с братом лишние десять минут и что сегодня вечерние пытки будут не такие продолжительные. Мое предназначение — уничтожить целую расу или весь мир. Я видела десятки вариантов собственной смерти. Они называют меня Ведьмой. Они знают всю мою подноготную. На бумаге. Но они не знают и никогда не узнают настоящую меня. Они гордятся тем, что контролируют меня. Заставляют плясать под их музыку. Это не продлится вечность. Пока же я нужна им живой, мой брат находится в безопасности. Это игра, в которой никогда не будет победителей. Представьте себе хоровод, в котором у каждого есть в руках пистолет, направленный в голову следующему человеку. У нас примерно тоже самое. Барон прекрасно осознает тот факт, что я буду сдерживать себя, пока бьется сердце моего брата. Поэтому он и уверен в том, что я не причиню вреда ему самому, потому что уверена, что на этот случай он перестраховался. Нас разделяет не только каменная стенка, которую при желании мы оба преодолеем без особых проблем. Наше спасение должно придти извне.

[float=right][/float]
Он всегда приходит, по нему можно сверять часы. Но сегодня что-то изменилось. Раньше, он держался на расстоянии, где я не могла бы его достать, сегодня же он сознательно его сокращает. Пять шагов. Четыре. Три. Открывается? Безмолвно просит помощи? Его тянет к нам, к нашим клеткам, невиданной силой. Он не может этому сопротивляться. Два. И я тоже это чувствую. Я сижу в позе лотоса перед стеклом, отделяющим мою клетку от внешнего мира. Совсем рядом я чувствую жар Пьетро и так легко поверить, что нас не разделяет бездушный камень. Один.
Я привыкла, — равнодушно пожимаю плечами, поднимая лицо к потолку и рассматривая трещины, идущие из угла. Если постараться, можно их расширить, вот только наказание будет суровым. И за мою вольность сполна будет платить Пьетро. Я сглатываю комок в горле, они не смогут вечно удерживать нас. Я знаю их план. Переломить, заставить подчиняться по своей воле. У них уже есть опыт подобного. И сейчас он смотрит на нас. Изучающе, заинтересованно. Но без сострадания. В нем вообще нет никаких привычных человеческих эмоций. Они сделали из него идеального солдата, практически робота. И это то, что хотят сделать с нами. — Баки-Баки, — вижу себя его глазами, худая девушка с отсутствующим взглядом, качает головой, имеет наглость усмехаться и смеяться над ним, — Я хотя бы знаю, кто я. Можешь ли ты похвастать тем же? — ученые из ГИДРЫ хорошо над ним поработали, но невозможно полностью стереть личность человека. Где-то там все еще жив Баки Барнс, я его чувствую.
Невозможно стереть воспоминания. Их можно изменить, запереть, но не уничтожить, — ни к кому особо не обращаясь, но я убеждаюсь, что слова достигли цели. Поворачиваю голову в сторону клетки брата, мое сознание тянется к его, сплетается. Я даже вижу его ухмылку, смотрю в глаза. Вот только не могу к нему прикоснуться. Пальцы сводит судорогой от осознания этого факта. И в его мыслях я вижу то, что мне необходимо. Он полностью доверяет мне, разве могу я его подвести? Правильно, не имею права. Если мы провалимся сегодня... даже думать не хочется о том, что нас ждет впереди. И чтобы подтолкнуть Солдата в нужном направлении, нужна всего лишь искра. Вспышка. Воспоминание о другой, нормальной жизни. Светловолосая женщина прижимает к себе маленького мальчика, что-то шепчет ему на ухо и обещает. Обещает, что вернется. Но она опоздала. Это его мать. И мы оба знаем это.
Готовься, Пьетро, скоро, шепчу, обращаясь только к брату, экранируюсь от Барнса, не даю ему услышать это. Пол под его ногами начинает крошиться, примет ли он протянутую руку помощи.

Повтори, - делаю знак бармену, ставя на стойку уже пустой бокал, в котором мелодично звенят кубики льда. Двойной виски. Потому что ничего другое уже не берет. Я словно переживаю их смерть заново. Не так сложно было принять существование параллельных вселенных и наличие собственного двойника противоположного пола, как тот факт, что и в этом времени мы не смогли ничего исправить. Мне было бы легче, если бы хотя бы в этой вселенной они остались бы живы. Ведь мне до сих пор ночами снятся кошмары о нашей последней встрече тире ссоре. Я не помню другого случая, чтобы отец смотрел на меня так. Словно я главное его разочарование. Я же и вовсе их обоих видеть не могла. Накричала_наговорила много обидных слов, о которых пожалела, стоило им сорваться с моего языка. Но проклятая гордость не позволила в тот же момент подойти к ним и обнять, извиниться, попросить взять меня с собой.
Видимо это проклятие фамилии. Старк - гордо горит в небе над Нью-Йорком. Старк - восторженно шепчут за спиной поклонники и фанаты. Старк - закатывая глаза, переглядываются акционеры. Старк - с презрением выплевывают члены правительства. Хотя бы одна вещь не меняется в обоих вселенных. Какое облегчение. Но пока я не готова разговаривать по душам с Тони. Слишком все это странно. Ведь по сути, он - это я. И если у вас от этой мысли не возникло желания выпить, то наверное, с вами что-то не так. В Америке все слишком сильно напоминает о нем. Куда ни глянь, постеры с Железным человеком или реклама очередного изобретения от Тони Старка. Или просто его изображение в связи с последними событиями в жизни Мстителей. Интересно, мой нос также выглядит со стороны? Или пора задуматься о пластике. И вообще, кто ему сказал, что очки сейчас в тренде. Почему я вообще об этом думаю, кто скажет?

Залпом выпиваю содержимое очередного бокала. Мне нравится приятная тяжесть, разливающаяся внутри от алкоголя. Помогает не думать и не винить себя. Лед не успевает растаять. Перекатываю языком один кубик, а после раскусываю его, не морщась. Кажется, не помешало бы что-нибудь поесть. С самого утра у меня в желудке только кофе, а теперь и виски. Мне не составило труда сбежать из башни Мстителей и обойти все возможные охранные системы. В конце концов, можно сказать, что я сама приложила к ним руку. Правда, если бы их действительно проектировала бы я, то действовала иначе. Более мягко, может быть. Так, чтобы взлом системы стал практически невозможен. Я на собственном опыте убедилась в том, что всегда найдется кто-то гениальнее тебя. И возможно, преподала аналогичный урок своему двойнику и тем, кто с ним работает. Хотя где-то в глубине души все равно сидела уверенность, что Тони и не горел желанием меня удержать, прекрасно осознавая, насколько это невозможно. Мы с ним в действительности похожи больше, чем хотим признаваться. Мне даже удалось одолжить один из его костюмов, потому что я знала, как быстро меня выследят, стоит мне купить билет на самолет. Почему Стокгольм? Не знаю, просто это был первый пришедший в голову город, когда Джарвис запросил у меня конечную цель. Мне нужно было немного расслабиться, а деньги были одинаковыми в обеих вселенных, я проверяла. Америка слишком сильно давила на меня с момента перемещения. Этот мир мне чужой, но слишком много похожих деталей, слишком легко поверить, что я все еще дома, а все происходящее мне только снится. Но это его мир, а мне уготована роль его копии. К счастью, в костюме предусмотрен автопилот, поэтому мне не светило столкновение с самолетами. Приземлившись, я отправила костюм патрулировать воздух, предварительно немного поработав с его микросхемами. Теперь он в первую очередь отправлял отчеты мне, и только потом, с опозданием в несколько часов, на основную консоль Джарвиса. В ближайшем магазине обновила свой гардероб, испытав непередаваемый прилив облегчения. Все же шоппинг - самый лучший антидепрессант для любой девушки. Я почувствовала себя лучше в кожаных штанах и укороченном топе, а после не смогла удержаться, когда увидела шикарную кожаную жилетку. Бар я также выбрала наугад, выбрав наиболее тихое и спокойное место. Мне не нужны были лишние проблемы. Если честно, я планировала напиться до такого состояния, чтобы забыться.
И довольно скоро мое внимание привлекает подходящее заведение. Помещение небольшое, но уютное и чистое, а это для меня самое главное. Устраиваюсь за барной стойкой и делаю заказ. Наличных у меня хватит, чтобы угостить выпивкой население небольшого города, да и при желании, у меня есть доступ к счетам Тони Старка. Так или иначе, это и мои счета. Когда-нибудь я буду смеяться над этой фразой.

Мэм, вам придется пройти со мной, - голос звучит холодно и официально, отчего мои плечи непроизвольно напрягаются. Предпочитаю игнорировать стоящего за моим плечом агента Щ.И.Т.'а и вновь делаю бармену знак обновить содержимое моего стакана. Я занимаю место уже около пяти часов, и за это время успела победить в дартс завсегдатаев этого заведения. Бармен какое-то время мнется на месте, но стоит купюре в сто долларов оказаться на стойке, как он тут же забывает про существование представителей власти и заново наполняет мой стакан. Улыбаюсь ему и салютую бокалом.
Мэм, - агент за моей спиной начинает терять терпение, а я лишь медленно делаю глоток прекрасного виски, а после громко ставлю стакан на стойку. Незаметно нажимаю пару кнопок на наручных часах, активируя их. Теперь, стоит мне захотеть, и на моей руке окажется полноценная перчатка от костюма Железного Человека. Тони не один такой умный.
А вам придется пойти нахер, - бормочу себе под нос, достаточно громко, чтобы услышал и бармен, и агент, прекрасно осознавая, что за пределами бара меня ожидает полноценный ударный отряд. Но и у меня есть поддержка в виде Марка 29, который только и ждет, что моего вызова.